(Театр САТИРИКОН, спектакль Контрабас по пьесе Патрика Зюскинда. Режиссер Е. Невежина. В ролях: Константин Райкин, музыка, вы.)

...
На сцене - пустые и полные пивные бутылки. На сцене - контрабас и (весом в несколько тонн) полумрак. И главный герой, в какие-то моменты настолько невзрачный, что кажется, будто он -самая незначительная деталь декорации.
В мешковатых штанах, домашних тапочках, с профессорскими очками на носу, бродит он по огромной клетке-сцене. Он беспрерывно пьет пиво, и его беспорядочные рассуждения кажутся чудными, а смех - предсмертной конвульсией. И только необыкновенная ясность во взгляде и безукоризненно четкие движения в такт музыке возвращают нас в реальность ирреального мира -мира героя. Кажется, что каждую ноту, звучащую в пространстве, он пропускает через себя и невидимый оркестр играет не в магнитофонной записи, а у него внутри.
Этот лишний человек молчит, бормочет, произносит слова, возмущается, иронизирует, кричит, истерически молчит, пытается что-то объяснить. О чем это он?
Об оркестре, например. Сравнивает свою обыденность с чужой обыденностью. Казалось бы, все одно. Каждый день - работа, рутина, ремесло. Только вот почему-то одного дворника не волнует, что другой дворник лучше справляется со своим делом. Не волнует так, как волнует музыканта, играющего хуже другого. И герою так больно от этого! От того, что музыка, оркестр так мешают ему жить, каждый раз напоминая о творческой невостребованности. Он съеживается от одной только мысли, что завтра - новый день. И заново - старое ощущение самопрезрения, самоистязания, самоуничижения. Он - ничто в первую очередь для себя. Это больно. Так больно, что его монолог слышно, даже когда звуки врывающейся через окно жизни заглушают слова. Он говорит сердцем.
Еще он говорит о своем контрабасе. У них сложные отношения. От любви до ненависти, как говорится... С редкой иронией, обычным немецким занудством и симпатично-трогательной страстностью, герой огорошивает зрителей потоком энциклопедических знаний и фактов из жизни музыкантов, их произведений и инструментов. Оказывается, этот одинокий и полный нереализованной энергией труженик государственного оркестра, настолько влюблен в душу контрабаса, что, когда дело касается излюбленной области, он даст фору любому интеллектуалу. Правда, знания не приносят радости и счастья. Так исторически сложилось, что говорить о гениальности в связи с контрабасистами - как-то не принято. Герой это болезненно осознает, ему обидно, что для контрабаса пишут такие неуклюжие произведения. Как будто из желания подколоть, обидеть насмешкой. А ведь контрабас - тонко чувствующее существо. Надо только добраться до глубин его души. И он заговорит...
От восхваления инструмента - к проклятиям в его адрес. Вот траектория полета слов и фраз героя. Контрабас коверкает жизнь. Да, именно так. Отбирает воздух, чувства, желания. Все жизненное пространство, которое у нормального человека должно быть занято дружбой, любовью, сексом, у героя отнял контрабас. Почему он мешает хозяину общаться с женщинами? Немой свидетель, он будто ревнует, будто всем своим существом противится слиянию хозяина еще с кем-то. А герой... Ему выжигают сердце обида, злость, даже страх. И все-таки любовь.
Этот маленький человечек говорит о любви к молодой певице. Как это объяснить? Как облечь в слова? Это чувство преображает, придает сил сделать что-то Такое!.. Представьте себе концертный зал. Инструменты настроены. Дирижер готов. Затаенное дыхание зала. И вот в тот момент, когда дирижерская палочка, дрогнув, начнет свой путь ввысь, откуда-то из тишины напряженного оркестра, оттуда, где живет контрабас... «Я люблю тебя!!!!!!!!» Мечта...
Но вот вопрос: любит ли он эту женщину так, как любит свой инструмент? Так же страстно и болезненно, так же пьяно и глубоко, отрекаясь от свободы и счастья, позволяя жить собой? Ах, как бы ему, наверное, этого хотелось.
Вообще, это сложный спектакль. Глубокий - да, тревожно-мрачный - да. Но сложен он все-таки своей психологической насыщенностью. В этом контексте, на мой взгляд, важны вот какие моменты.
Идея мучительного несоответствия самому себе. Маленький, серый, дисциплинированный до безобразия человечек заперт в собственной неполноценности. Как велик он сам в себе, как разнообразен и тонок, и почти могуч! Обычный оркестрант извергает из себя лавину эмоций, образов, которые в реальности (то есть в мире за пределами его одиночества) застывают, прячутся в испуганную оболочку тела. Его собственное ощущения себя - тюремная камера, в которой он пригрелся и из-за решетчатого окошка которой воет на луну. Почти достоевщина. (К слову сказать, Невежина изначально задумывалась над постановкой «Записок сумасшедшего». Забавно, правда?)
Второе - это тема Изгоя и Неудачника. Райкин играет боль и трагедию не самого талантливого музыканта. И не самого талантливого (в общении, в любви, в радости) человека. Тем более бросается в глаза, что Райкин сознательно играет еврея. Не самого разумного, но и не самого глупого - то есть не настолько, чтобы не понимать постигшей его драмы, а может, и трагедии. Еврейская пластика- с чуть раскачивающейся походкой, говорок одесского старожила. Замечательные детали. Но зачем? Уж не затем ли, чтобы время от времени подчеркивать изначальное, первородное изгойство героя?
Сможет ли герой вырваться из себя обыденного и ничтожного, сможет ли вывернуть себя на изнанку? Быть или не быть? Крикнет или нет? Герой расскажет вам о себе все. Но на эти вопросы ему не ответить. Герой расскажет вам все, ведь больше ему не с кем поговорить. На сцене - Его Величество Одиночество. Неотъемлемая характеристика бытия. Это спектакль об одиночестве. Это - спектакль об... одиночестве? Да, жизнь героя не пестрит событиями и встречами, но в самом себе он не одинок. С ним всегда контрабас, любовь и весь мир. И все же... Он не понят. Да только вот кто понят в этой жизни? Спектакль нашепчет вам правду - никто. Ответ стечет слезой по вашей щеке. Не верите? Или, может быть, боитесь узнать в герое себя, не понятого доконца даже самыми близкими людьми?